свой последний рабочий день
депутаты Госдумы 6-го созыва
приняли закон, запрещающий
производство генно-модифицирован-
ных растений в коммерческих целях.
Де-факто ничего не изменилось: выра-
щивать трансгенные культуры в Рос-
сии и раньше могли только учёные, не
было только специального закона.
Ситуация с генно-модифициро-
ванными организмами (ГМО) могла
сложиться иначе: в конце 2012-го
года правительство при поддержке
Дмитрия Медведева разработало по-
становление, снимающее запрет на
выращивание ГМ-растений «для выпу-
ска в окружающую среду». Но два года
спустя на оперативном совещании Со-
вета безопасности руководство страны
приняло решение резко сменить курс,
и постановление так и не вступило в
силу.
В тот момент риторика властей на
тему генной инженерии оформилась
окончательно. Населению сообщили,
что Россия защитит своих граждан
от ГМО и накормит натуральным про-
довольствием весь мир. Протесты
научного сообщества и аргументы о
том, что закон в первую очередь бьёт
по отечественным производителям
трансгенных растений (импорт про-
дуктов с ГМО по-прежнему разрешен),
были полностью проигнорированы.
Существует несколько версий о
том, кому на самом деле выгоден за-
прет производства ГМО внутри стра-
ны. «Первый вариант: это никому не
нужно, кроме каких-то силовиков, ко-
торые используют его в рамках общей
стратегии по закукливанию страны,
— рассуждает доктор биологических
наук, заместитель директора Инсти-
тута проблем передачи информации
РАН Михаил Гельфанд. — Второй —
это большие сельскохозяйственные
холдинги, которые решили сделать та-
кой маркетинговый ход, чтобы иметь
преимущество на европейских рынках,
где тоже царит анти-ГМО истерика.
Но нужно помнить, что большое ко-
личество законов в нашей стране при-
нимается не потому, что это выгодно,
а потому, что моча кому-то в голову
ударила».
Помимо крупных агрохолдингов,
выгоду получат сами политики — за-
прет ГМО находит поддержку среди
электората. Наконец, есть ещё одна
группа, которая не обладает серьёз-
ными лоббистскими возможностями,
но выигрывает от закона: органиче-
ские фермеры, продающие так назы-
ваемый «экофуд».
«Новая газета» выяснила, можно
ли «подцепить» чужеродную ДНК,
когда на прилавках появится гигант-
ская ежевика и как сегодня выживают
российские биотехнологические лабо-
ратории.
ТОМАТНАЯ ПАСТА И
НАУЧНЫЙ ПРОГРЕСС
Первым генно-модифицированным
продуктом питания на потребитель-
ском рынке стала томатная паста —
для её приготовления использовались
сохраняющие вкус и твёрдость ГМ-по-
мидоры, разработанные британской
компанией Zeneca. В самом центре
жестяной банки красовалась яркая
надпись: «сделано с использовани-
ем ГМ-томатов». Продукт вышел на
рынок в 1996 году; в то время генная
инженерия воспринималась как ве-
личайшее достижение человечества,
и консервированная паста вполне
заслуженно пользовалась огромной
популярностью среди покупателею
Научный прогресс торжествовал не
долго — спустя 3 года паста исчезла
из британских супермаркетов под
давлением общественности. С тех
пор прошло два десятилетия, но боль-
шинство людей по-прежнему считает
генную инженерию серьёзной опасно-
стью (в России — таких взглядов при-
держивается более 80% населения), а
производители используют маркиров-
ку «без ГМО» для увеличения продаж.
Всё началось в 1999 году, когда в
престижном журнале Lancet появи-
лась одна из первых научных публи-
каций, содержащих вывод о потенци-
альной опасности ГМО для здоровья.
Автор статьи Арпада Пуштаи заявил,
что употребление ГМ-картошки гры-
зунами влияет на размеры одного из
отделов кишечника. Ещё до того, как
статья была опубликована и отрецен-
зирована другими учёными, Пуштаи
выступил со своими выводами на те-
Краткая история отечественной борьбы с ГМО. Россия теряет
гигантский рынок генно-модифицированных растений из-за
лоббистов и массовых страхов.
Выпуск
№ 2(45) 2016 г.
34
МНЕНИЕ
