Эта статья была опубликована в 2011 году, в нашем журнале новогоднем выпуске...
Вечная память!

«Я последний в стране академик по овцеводству...»

- улыбается  Василий Андреевич Мороз, один из самых титулованных овцеводов России, Герой Социалистического труда, академик РАСХН, доктор сельскохозяйственных наук, профессор, заслуженный зоотехник России, сидя за чашкой чая в нашей редакции. И от того, что  произносит эти слова патриарх ставропольского агропрома  с некоей горечью, хоть и с улыбкой, становится немного не по себе. Хотя и понимаешь откуда горечь, откуда это разочарование. Кому ж понравится, когда дело всей твоей жизни нынче никому не стало нужным? Академик, научной деятельности которого в этом году исполнилось 50 лет, вправе сетовать. Повторюсь, но когда спад производства шерстяных тканей в нашей стране упал в шесть раз, а многие страны, несмотря на кризис, сумели увеличить его, как Турция и Франция на 25%, обидно до слёз. В уходящем году спрос на шерсть  из России вырос, покупают её в основном Индия и Китай, это, несомненно хорошо, но...Получается, Китай нас оденет, в синтетику? Сегодня в России насчитывается 1,5% всего мирового поголовья овец. Этого количества не хватает для того, чтобы войти в десятку ведущих овцеводческих стран мира. Впереди планеты всей — Австралия, Новая Зеландия, Аргентина, Китай. Сегодня наша страна, образно говоря, способна каждого своего соотечественника «одеть» в шерстяную одёжку размером в 22 сантиметра. А в Турции, для примера, 2,5 метра шерстяных тканей на каждого жителя страны приходится. А ведь были времена, когда всё было иначе! При том каждый седьмой костюм шился из ставропольской шерсти!

Говорит об этом Василий Андреевич, и  всё время сравнивает нынешнее время и прошлые годы, когда страна была сильной, когда в его светлой голове нуждалась наука, когда для страны был важен престиж. Спорить с ним бесполезно, ведь он из плеяды людей, которым, как герою известного фильма «мзды не надо, но за державу обидно». Их уже не переделаешь, закваска не та.
А у меня перед глазами, как кадры документального фильма, история из раннего детства академика им же рассказанная.

Война. Лето. Жатва. Василию 12 лет.

В Киевке, небольшом селе Апанасенковского района, известном тем, что здесь селили раскулаченных, на уборке хлебов, практически, одни только женщины и дети. По полю идёт косилка- лобогрейка, женщины сбрасывают с неё скошенную пшеницу. Работа тяжёлая, для мужиков. Следом за лобогрейкой идут женщины, которые подбирают скошенную пшеницу и вяжут снопы. Другие — складывают их в стожки. Потом свозят в скирды. Наконец, между двумя сложенными скирдами устанавливается молотилка. Теперь женщины, самые крепкие и сильные, начинают забрасывать снопы вверх, в чрево молотилки. Работа адская. Весь ужас в том, что молотилка должна работать бесперебойно день и ночь под оком коменданта. Для этого нужно было много рук. Поэтому привлекали детей. Работа Василия заключалась в том, чтобы стаскивать со скирды сетку. Нам это сложно понять, поэтому Василий Андреевич описывает подробно: солома с молотилки сбрасывается на специальную сетку. Когда наберётся много, волами затаскивают эту сетку на скирд, а потом при помощи лошади и ездока пустую сетку со скирды стаскивают. Эта операция была поручена Василию. Всё бы ничего, да работать нужно было, как машине, бесперебойно.
Самое страшное время — это когда начинало светать, рассказывал академик. Уставшая лошадь начинала задрёмывать, с неё то и дело норовил свалиться не менее уставший мальчишка. Исключений не было. Да  Василию и деваться некуда было — мать одна их поднимала, он был маленьким, но мужчиной. Тогда они и воду возили за 9 километров на волах на хлопковые плантации, чтобы напоить полольщиц, и хлопковые коробочки дома сушили и раскрывали. Для всех дворов было задание. Усугублялась ситуация тем, что ссыльное село жило под давлением комендатуры, было режимным.
Оттуда, из тех времён, рассказывал Василий Андреевич, остался страх. Тогда их запросто могли застрелить. Ощущение холодного дула пистолета, приставленного к голове, осталось из тех времён..

Не из этого ли тяжёлого недетского детства пошла его закалка?

Да и дальше-то широкого выбора не было. Счастье, что сумел закончить семилетку. Василию было 14 лет, ему уже доверили пасти табун, когда мать, собрав документы, сказала: «Тебе нужно учиться. Не хочу, чтобы ты меня потом ругал, что не выучила». И опять без вариантов: соседские дети ехали поступать в сельхозтехникум в Кабарду, в Прохладный. Девчонки сказали, что будут поступать на агрономов, а парни пусть идут на зоотехников. Ну, чтобы конкурс был поменьше. Они не поступили, а Василий стал учиться на зоотехника. А поскольку он тогда уже привык всё делать по-взрослому, добросовестно, то  с отличием окончил техникум, а потом с отличием –институт.
После учёбы вернулся в Киевку, своё родное хозяйство колхоз им. Ленина, где проработал 27 лет.
_ Это сейчас у зоотехников не работа - прогулка, говорил Василий Андреевич,- животноводство искоренили почти. А тогда у нас в зимовку уходило 64 тысячи овец, сейчас, для сравнения, 5,5 тысячи. Летом - 80 тысяч! А ещё содержалось 9 тысяч свиней, 150 тысяч птицы, 5 тысяч крупного рогатого скота, 1100 дойных коров, 465 лошадей и 55 верблюдов! Работа была тяжёлой, отбирающей всё свободное время. Климатические условия суровые. Очень сложно было сохранять поголовье. Спрос высокий, вплоть до суда. Недаром, и я этого не скрываю, меня шесть раз судили.

Однажды терпение у Василия Андреевича иссякло

после защиты кандидатской диссертации, решил он уйти  в преподаватели. Подал  документы в сельхозинститут. Ректор, узнав фамилию, отправил его к начальству: «Иди, Василий Андреевич, к начальству повыше. Мы тебя с таким «хвостом» не возьмём». В ту пору начальником краевого управления был Семён Михайлович Макаров, который не раз бывал в хозяйстве, знал подоплёку историй с судами. Но и он долго в раздумьи расхаживал по кабинету.  
-Ну сколько можно, ведь девять лет отработал,-взмолился Василий Андреевич.
- Дело в том, что ты присоединяешься к тем, кто бегут  из той зоны. Туда и так никого не загонишь, а ещё и ты уйдёшь!
- Да вы меня поймите: я должен троих детей растить-кормить! Я два с половиной года без зарплаты. Всё, хочу быть преподавателем.
-Понятно, но ты всё-же скажи, на каких условиях ты бы мог остаться?- решил поторговаться Семён Михайлович.
- Ну, если бы забрали от нас Чёрные земли. Это ведь ужас что, а не работа! Каждый месяц в любую погоду ездить за 350 километров!

Тут кстати будет ещё одна маленькая иллюстрация.

Февраль. Лютуют бураны, всё заметено. А людям на отгонных пастбищах нужно везти продукты, муку. Повезли. По дороге сильнейший буран. Замело путников. Нависла серьёзная угроза их жизни. Решили переждать под снегом. Съели харчи, что с собой брали. Потом стали есть муку, запивая водой, которую топили из снега в собственных ладонях. Выжили, хотя  думали, что две недели не выдержат на таком пайке. Эта дорога на Чёрные земли осталась в памяти навсегда.
Так вот, история эта впечатление произвела, да и торг оказался уместен. Забрали Чёрные земли не только у колхоза им. Ленина, но и по всему краю. Вернулся Василий Андреевич обратно. Прошли годы, приглашали его должность поменять: и председателем в три хозяйства, и директором совхоза, и главным специалистом по овцеводству края, секретарем Курского РК КПСС. Не пошёл никуда, потому что понял, что наступил новый этап жизни, когда хочется не просто работать, а творчески. «Я понял, что могу создать новую породу,- сказал Василий Андреевич.
- Вы знаете, австралийских баранов в страну впервые завезли ещё в конце 1929 года, разводили их в «Червлёных бурунах». Потом в 1932 тысячу завезли. И не завозили больше вплоть до 1972 года. Только после вывода наших войск из Афганистана наступил «другой климат», стали завозить. Так они попали к нам в Киевку. И вот скрестили мы своих киевских с иностранцами, и вы посмотрите, какие красавцы получились!
В это время вдруг пригласили его на должность начальника управления овцеводства СССР.

А дело было так.

Пригласили Василия Андреевича на Всероссийский съезд. Как почётного гостя посадили в президиум, сидел Мороз возле знаменитого академика А. П. Дубинина. Выступал. Заметив, что он  постоянно общается с заместителем министра, Михаил Сергеевич Горбачёв подошёл и спросил:
- Вижу, всё время с замминистра общаетесь. Сватают наверное сюда?
-Так. Начальником управления овцеводства
-Знаешь, езжай в Киевку, работай, а я тебе потом скажу, когда оттуда уходить.
Всё стало понятно после того, как был подписан Юрием Андроповым 22 июня 1983 года указ о вручении ему ордена Ленина и присвоении звания Героя социалистического труда.
Но получилось так, что из всех лестных предложений Василий Андреевич выбрал то, что было его сердцу ближе — научную работу. Он стал директором единственного в стране Всесоюзного научно-исследовательского института овцеводства и козоводства и пробыл на этом посту целых 16 лет. Вот здесь-то он и осуществил главную цель своей жизни: вывел уникальную породу овец манычского мериноса с длиной шерсти 10 см, создал единственный в стране генофондный банк овец, возродил умиравшую Высшую школу бонитёров. За свою исследовательскую деятельность Василий Андреевич был награждён самыми высокими наградами Родины: орденами Ленина, Октябрьской Революции, «Знак Почёта». Он автор более трёхсот научных трудов. Был членом президиума и депутатом Верховного Совета РСФСР. С 1993 по 1995 годы был депутатом Госдумы России. За эти годы он изучал овцеводство не только  своей страны, но и за рубежом, побывав более чем в 20 странах. Но первая поездка запомнилась особо.

-С 1981 году я стал членом редколлегии журнала «Овцеводство»

- вспоминал Василий Андреевич.- Однажды, будучи в Москве, зашёл к редактору. Он мне и говорит: «На следующий год из СССР поедет делегация на Всемирную конференцию по овцеводству в Австралию. Ты с Горбачёвым знаком? Если мы его сейчас по телефону наберём, признает тебя?» Ну как не признает. Он у нас в хозяйстве бывал не раз, общались. Он очень любил хлеб колхозный. В один из приездов к нам, я хлеб приготовил, чтобы Горбачёву подарить. Он отказывается: «Не возьму, и всё тут». Тогда я и говорю: «Не вам это, Раисе Максимовне передайте. (Она мне, царство ей небесное, помогала с кандидатской). Когда приехал Горбачёв в следующий раз, рассказывал, смеясь, что по приезду, пока он переодевался дома, жена с дочерью полбуханки сразу съели.  «Теперь я не откажусь от такого хлеба».
Так вот, набрали номер, я представился и попросил: «Пошлите меня на конференцию в Австралию, вы ведь знаете, что для меня овцы». Тут же Горбачёв связался с  тогдашним министром сельского хозяйства Месяцем, решился вопрос.
Потом было проще. Более того, Василий Андреевич стал выезжать за рубеж для отбора животных для страны. Ему даже предлагали остаться в Австралии работать, но тогда разве можно было представить такое –оставить страну?
- На мой отказ премьер-министр сельского хозяйства Австралии  Роберт Хоук сказал В.Мураховскому:» Мороз –крепкий орешек, мы ему отличные условия предлагали, а он отказался,-с улыбкой вспоминает Мороз.

Бог дал мне такое умение- наощупь точно определять тонину шерсти

до десятой микрометра. Поехал я в Австралию баранов отбирать. Нам предложили посмотреть  то, что они отобрали. Я осмотрел, отказался: «Нет, тонина не та». Они возмутились, мол, на приборах проверяли, быть такого не может. Тогда я беру образцы, прошу проверить ещё раз. Прибор подтвердил мою правоту. Удивились австралийцы и зауважали.
Не так уж просто было это дело – отбор и перевоз животных.
- Я когда самолётные партии покупал, - вспоминает Василий Андреевич,- то зная влияние климата на животных, в самолёт брал на неделю корм и воду австралийские, постепенно понемногу добавляя наш, чтобы акклиматизация прошла безболезненно, без последствий. Ведь если резко поменять  корм, могли у животных образовываться мочевые камни.
Четырежды Мороз отбирал и покупал животных в Австралии, в Россию возили уже другие, «пока не завезли бруцеллёз», сетует учёный.
Были поездки и по частным приглашениям. Пригласил его как-то крупный заводчик из Австралии отобрать племенных баранов для него. Встретил в аэропорту на своём самолёте, показал Сидней с высоты птичьего полёта, и на отбор. Из полуторатысячного стада выбрал Василий Андреевич 25 голов. Тут его постигло большое удивление: оказалось, что его труд так здесь ценится, что за 10 часов работы заработал он 4 тысячи долларов. К сожалению, не мог взять деньги, тогда был запрет наёмного труда за рубежом, но было приятно. Дома-то за более тяжёлый труд ему платили зарплату в 145 рублей.
-Зато заводчик исполнил мою просьбу: подарил мне замечательный фильм «Технология австралийского овцеводства», который я до сих пор использую на занятиях со студентами.

Смотришь на Василия Андреевича, и удивляешься его жизнелюбию

А ведь то, через что ему пройти пришлось, не каждый бы вынес. Сегодня он вспоминает о былых обидах с улыбкой, но тогда ему много сил и здоровья пришлось потратить, чтобы отвоёвывать своё детище –ВНИИОК, да и своё место директора. В 2001 году потребовали высокие краевые чиновники уступить часть институтских площадей. Мороз наотрез отказался. Тогда сделали по-другому. В Россельхозакадемию было отправлено письмо из Минсельхоза края с уничижительной оценкой деятельности учёного. Президент академии отреагировал быстро: отправил учёного в двухмесячный отпуск, а спустя два дня заочно освободил от должности. Незадолго до этого Василий Андреевич получил очередную премию за успешную работу института, а учёный совет ВНИИОК единогласно выразил ему доверие, предложив продлить его директорский контракт. Потом в приватной беседе, президент академии объяснил причину увольнения так: «Жаль, что вы, Василий Андреевич, не нашли общего языка с местной властью». За институт Василий Андреевич «воевал» три года, 42 раза вылетал в Москву на заседания суда, тратя свою скромную пенсию Героя соцтруда…аж в 1092 рубля. Однако вскоре после его увольнения ликвидировали и сам ВНИИОК, присоединили его к краевому НИИ животноводства.
Но шоком для Василия Андреевича было даже не это. Травлю он переносил в одиночку. Бывшие коллеги боялись его открыто поддерживать, многие друзья отвернулись, жена болела. Но совсем упасть духом и сломаться ему не давала любимая работа.
Он был востребован в своих кругах. Занимался подготовкой молодых научных кадров, вёл селекционную работу на Алтае, в Бурятии, Калмыкии и на Украине. Но почему «вёл?» И продолжает, не смотря на годы.

Интервью Василий Андреевич давал в редакции

. Время от времени он бодро отвечал на звонки, интересовался: «Ну как там, на Алтае, снег лежит? Да и у нас слякоть…» Это его коллеги звонили по работе. Он продолжает летать по стране и за рубеж, участвовать в международных симпозиумах и конференциях, читать лекции в аграрном университете. 
Вспоминая своих преподавателей, Василий Андреевич рассказывает, какие они были замечательные: голоса, дикция, костюмы красивые, -  это первое юношеское восприятие. Но студентам всё было интересно: конспектировали, слушали, рот раскрыв.
-И вот сейчас пришла пора,- хмурится впервые за встречу Василий Андреевич,- когда некоторой части студентов знания не нужны.
Сегодня почти нет развития. Только племзаводы ещё, благодаря господдержке сохраняют плем ядро, но ни о какой серьёзной работе в этой области речи нет.
Вспомнилось яркое сравнение Мороза, данное в одной из статей: «Сельское хозяйство нашего края изначально держалось на двух крыльях: зерновом производстве и животноводстве. А когда осталось одно крыло, ни о каком взлёте экономики не может быть и речи».

Не хотелось на этой грустной ноте заканчивать материал. Беспокойный академик, хоть и не востребован, как прежде в своём крае (не нужны в своём Отечестве пророки?) нужен людям, которые продолжают, не смотря ни на что, возрождать овцеводство. А он, открыт для диалога, готов трудиться на благо своего Отечества, как и всегда, всю свою жизнь это делал.

Фото: